Сомнительные ценности - Страница 114

114

Хэмиш еще не знал, что лучше: согласиться на ее условия или одним ударом окончательно разрубить этот узел, то есть перевести все свои деньги и счета в другой банк и назначить другого агента, чтобы следить за производством фильма. Большую часть дня он занимался тем, что взвешивал «за» и «против» каждого из этих вариантов, и в конце концов пришел к выводу, что не может пойти на то, чтобы полностью вычеркнуть Катриону из своей жизни. Пусть в каком угодно качестве, но он должен хоть изредка встречаться с ней, разговаривать, сидеть за ресторанным столиком, любоваться совершенством ее неповторимого облика. Как оказалось, помимо несравненного сексуального блаженства, которое они дарили друг другу, Хэмишу еще слишком многое нравилось в Катрионе. Он ценил ее и не хотел терять. Пусть он больше не будет спать с ней, решил Хэмиш, но они могут оставаться друзьями. Как ни странно, по отношению к Катрионе он испытывал покровительственное чувство, которое никогда не испытывал ни к первой жене, ни к Линде, ни к одной из своих многочисленных любовниц. Ему хотелось быть ее защитником, оберегать ее — ее, единственную из всех женщин, которая устала от него раньше, чем он от нее…

Хэмиш спрятал коробочку во внутренний карман пиджака и на случай таможенных недоразумений вложил в бумажник квитанцию на браслет. Затем запер сейф и вышел в холл. Нагруженный «рейндж-ровер» уже ожидал его.

— Пожалуйста, Минто, следи, чтобы ночью не забрались воры, — наставлял он дворецкого, усаживаясь на заднее сиденье. — Черт тебя возьми, да знаешь ли ты, как я устал? Я действительно с удовольствием предвкушаю отдых.

ГЛАВА 17

Гора Куиллин возвышалась вдали огромным шатром, заснеженная вершина ярко выделялась на фоне серовато-синего неба. «Мимо Таммеля и Лох-Ранноха и Лохабера я поеду…» — пелось в знаменитой песенке «Дорога на острова», но дорога к западу от Лох-Ранноха давно уже перестала существовать. Старый путь на Скай через вересковые пустоши и горы Лохабера теперь можно было совершить только пешком, но Катриона, возвращаясь с острова, всегда выбирала наиболее близкие к нему дороги, чтобы в ясный день полюбоваться далекой горной грядой Куиллин.

Подъезжая к Маллейгской переправе, Катриона остановилась и некоторое время наблюдала, как на остров быстро надвигается темная дождевая туча. Сквозь пелену дождя еще можно было разглядеть темные холмы острова Сандей, где Гэвин Максвелл поместил свой «Круг чистой воды». Это было место, полное магии и тайны, поэзии и легенд, уголок, где мирное затишье вдруг внезапно сменялось бурей, где люди и животные вместе вступали в единоборство с природой, чтобы утвердиться на этом клочке негостеприимной земли, но где природа никак не желала им покориться. Это было место, где деньги ничего не значили, а человеческая красота меркла перед грандиозным величием неба, моря и гор.

Горожанам этого не понять, думала Катриона, укрывшись в машине от накрывшего землю дождевого шквала. Они утратили естественные мерки, с которыми надо подходить к жизни. И мне угрожает то же самое.

— Я хочу сделать признание, — запинаясь, сообщила своим родителям Катриона, когда после ужина они втроем уселись вокруг камина.

Единственный глаз Джемми Стюарта удивленно расширился:

— Очень хорошо, малышка, — сказал он, вставая, — в таком случае нам нужно пропустить по стаканчику.

В Страстную пятницу, посетив церковную службу, жители острова традиционно собирались возле домашнего очага. Это был день подведения итогов, день, когда вспоминали прошедшую зиму и строили планы на лето, день, когда обсуждали место человека в универсальном порядке вещей. Те, кто считал нужным смирять плоть, проводили день на хлебе и воде, остальные предпочитали философствовать, закусывая виски жирной селедкой. Стюарты уже полакомились сельдью и теперь не видели причин отказываться от капельки «огненной воды».

Катриона радовалась тому, что осталась наедине с родителями. Мария и Донни вместе с детьми проводили вечер у своего очага. Этот день был для них счастливым: Катриона показала им финансовые документы, согласно которым они получали возможность восстановить облюбованный ими дом в Долине Фей. Но то, о чем она сейчас намеревалась говорить с родителями, не предназначалось для ушей Марии и ее мужа, поскольку, узнай они о планах Катрионы, у них могли возникнуть законные опасения о судьбе займа.

— Я хочу вернуться домой, — начала Катриона, взбалтывая тягучую коричневую жидкость в своем стаканчике и вдыхая благословенный аромат виски. — Говоря «домой», я имею в виду не ферму, а остров. Я хочу вернуться в родные места, которым принадлежу, и к людям, которых понимаю.

В течение нескольких следующих минут ничего не было сказано, но атмосфера в комнате сразу ощутимо переменилась, наполнившись невысказанными мыслями и незаданными вопросами.

Джемми первым нарушил молчание:

— Ты хочешь поставить крест на своей карьере? — спросил он, стараясь не показать, какое тяжелейшее разочарование испытывает.

— Не совсем, — ответила Катриона. — Конечно же, я должна буду как-то зарабатывать на жизнь. Но что касается карьеры в высших банковских сферах — да, я хочу с ней покончить. Не завтра, и скорее всего, даже не в этом году, но в недалеком будущем. — Она бросила взгляд на мать, но Шина сидела молча, задумчиво прикрыв глаза.

— Но почему?! — вынужден был спросить Джемми.

Большую часть своей жизни его дочь потратила на подготовку к карьере, недоверчиво думал он, и теперь Катриона готова отказаться от нее как раз в то время, когда она начала приносить плоды! Это казалось совершенно нелогичным и по меньшей мере неблагоразумным.

114