Сомнительные ценности - Страница 76

— Может быть, в следующий раз ты захочешь к нам присоединиться? — с милой гримаской поинтересовалась она.

— В следующий раз я тебя убью, — буркнул он. — А пока что можешь после развода катиться на все четыре стороны.

— Но не раньше же, чем здесь побывают люди из «Интродакшнз»? — Линда сняла с его рукава несуществующий волосок.

Хэмиш нетерпеливо отмахнулся.

— Ради Бога, отмени все это! Я всегда был против этой затеи, но теперь об этом вообще не может быть речи.

Линда вздернула брови.

— Если не ошибаюсь, завтра ты первый раз участвуешь в заседании правления Национальной галереи? Интересно, как они отреагируют, когда увидят сенсационные заголовки о скандальном разводе?

— Откуда возьмутся заголовки, если только ты сама не сообщишь прессе? — хмыкнул Хэмиш.

— Да разве мне надо будет что-нибудь сообщать прессе, если я отменю интервью в «Интродакшнз»? — с рассудительным видом, который доводил Хэмиша до бешенства, пожала плечами Линда. — «Интродакшнз» не станет об этом молчать. И, конечно же, Макса, бедного мальчика, в школе сразу начнут дразнить. — На ее глазах цвета карамели заблестели слезы.

— Я позвоню в школу, чтобы от него прятали газеты. Черт возьми, Линда, какую игру ты ведешь? — Хэмиш на секунду задержал на ней взгляд, но потом, заторопившись, подхватил портфель и направился к дверям. — Что бы ты ни придумала, оставь эту затею. Это ни к чему не приведет.

— Я не веду никакой игры. Я только хочу сказать, что если мы оба правильно себя поведем, то Макс может так никогда и не узнать, что его мать… или отец когда-то ненадолго покидали стезю добродетели. Но он неминуемо об этом узнает, если мы отменим интервью в «Интродакшнз»!

Хэмиш задумчиво смотрел на нее, мысленно просчитывая ситуацию. Действительно ли она знает о его связи с Катрионой? Или о тех, что были до Катрионы? Но он всегда так осторожен… Однако Линда права в одном: отмена интервью в «Интродакшнз» моментально вызовет подозрения, по его следу тут же пустится свора пронырливых репортеров, а тем только стоит что-то учуять… Одному Богу известно, сколько репутаций — и каких! — ими уже загублено! На что же надеяться ему, не политику, не аристократу, а всего лишь бизнесмену?

— Так что ты предлагаешь? — процедил Хэмиш. — Какой заголовок для фоторепортажа? «Остаюсь с неверной женой»?

— Нет, дорогой, — выдохнула Линда, нежно целуя мужа в губы и не обращая внимания на то, что он остался холоден как лед. — Это будет называться «Через столько лет — все еще без ума друг от друга!» Вот это их проймет! — Она проскользнула вперед и распахнула парадную дверь. — Они приедут к трем. Я поглажу твой льняной костюм, — с милой улыбкой продолжала Линда. — Он придает тебе вид дерзкой сексуальности.

— В таком случае, лучше приготовь для меня строгий пиджак, — мрачно буркнул Хэмиш и ушел.

— Как себя чувствует ваша мать? — в понедельник утром спросил Брюс, останавливаясь у стола Катрионы, когда она разбирала накопившиеся за время ее отсутствия бумаги.

— Благодарение Богу, гораздо лучше, — радостно отозвалась она. — Уже хлопочет на ферме, возится с новорожденными ягнятами. Но, если мне будет позволено сделать такое замечание, вы что-то неважно выглядите. Болели?

Брюс и впрямь выглядел так, словно побывал в передряге. В какой-то мере это так и было, потому что все воскресенье он провел под градом упреков Фелисити, которой все нужно было знать. Почему? Как часто? Где? Что она сделала не так, чтобы это заслужить? Как это все произошло и с чего началось у них с Линдой? Как он мог? К счастью, детей не было дома: Айона ушла в конюшню к своему пони, а Гас с приятелем отправился на прогулку в горы. Брюс и сам с удовольствием оказался бы где-нибудь далеко в горах.

— Нет, не болел, — ответил он. — Зайдите ко мне в кабинет.

— Сейчас?

Брюс кивнул, и Катриона, поднявшись, последовала за ним в другую часть здания, где располагался его выходящий окнами на площадь кабинет. Высокие вязы, доходившие до окон, еще оставались без листьев. Шел проливной дождь, стекла покрыли крупные блестящие капли, внизу по мокрому тротуару пробегали под зонтиками служащие многочисленных банков и контор. Воистину, это был очень унылый понедельник, особенно для Брюса.

— Что-нибудь случилось? — спросила Катриона.

— Уж вы-то хотя бы не задавайте вопросов! — вскипел Брюс. — Я уже сыт ими по горло! — Он провел рукой поперек шеи, уселся за свой стол и показал Катрионе на противоположный стул.

Она молча заняла предложенное место. Поглядев на нее, он пристыженно улыбнулся и вздохнул:

— Извините. Дома нелады. Отчасти из-за этого я и хотел поговорить с вами. Я хочу, чтобы вы взяли на себя ведение дел Хэмиша Мел вилла.

У Катрионы невольно вырвался тихий возглас изумления. Не придумав ничего более подходящего, она смогла только вымолвить:

— Это большой портфель.

Брюс кивнул:

— Один из самых больших, которые у нас есть. И мы не хотим его потерять.

Катриона, нахмурившись, подалась вперед:

— А что, существует возможность, что мы его потеряем? Я помню, что не должна задавать вопросов, но хоть что-то я имею право узнать.

Брюс чувствовал себя очень неловко. Воротник вдруг стал ему слишком тесен, и щеки начали заливаться краской.

— Да, боюсь, это вполне вероятно, если я буду продолжать управлять его счетами, — признал он.

— Он узнал про вас и Линду! — всплеснула руками Катриона. Это было утверждение, а не вопрос.

— Да, — вздохнул Брюс. — Пожалуй, лучше уж я сам вам все расскажу. На благотворительном балу в субботу вечером разыгралась кошмарная сцена. Собственно, мы только целовались в саду под пальмой, но и Хэмиш, и Фелисити сразу все поняли. — Брюс мысленно поиграл с идеей рассказать Катрионе о подозрениях, которые питала к ней Фелисити, но решил, что это может повредить их служебным взаимоотношениям. — Дела обстоят следующим образом, — продолжал Брюс. — Теперь Хэмиш наверняка не захочет, чтобы я продолжал вести его дела в банке, а о вас он всегда был самого высокого мнения, так что, если мы объявим, что вы будете заниматься его счетами, может быть, он и не станет их забирать. Думаю, мы должны представить ему это как свершившийся факт, а не дожидаться, пока он сделает первый ход.